Публикации

Электронный научно-образовательныйжурнал «История». 2019. T. 10. Выпуск 2 (76).

Алексей Вовк

Русские бойцы интернациональных бригад и члены эмигрантских организаций в лагерях Франции

Finis Испания. Все красные убежали во Францию.

Зинаида Гиппиус, 6 февраля 1939 г1.

Многие идут уже шестой день. Весь север Каталонии

заполнен людьми, которые идут, и кажется, что сдвинулись с места Пиринеи.

Илья Эренбург, 5 февраля 1939 г2.

Для Русского Зарубежья 1930-х годов характерно противостояние «пораженцев» и «оборонцев»: первые полагали, что в грядущем мировом конфликте необходимо продолжить борьбу с коммунистами; вторые, что надо защищать Россию и ее интересы, несмотря на существующий режим. Гражданская война в Испании усилила этот раскол — представители противоборствующих лагерей приняли в ней деятельное участие. Сегодня трудно указать точное количество добровольцев из числа русских эмигрантов: на стороне франкистов было около 150-170, а в рядах республиканцев около 250 человек3 (в основном интербригадах). Путь в эти соединения лежал через связанный с французской компартией (ФКП) и Коминтерном «Союз возвращения на Родину» (позднее — «Союз друзей советской Родины», СДСР). Если про интербригады в целом написано большое количество работ, то сведения о русских бойцах на войне и особенно после нее не полны. Это обусловлено многими факторами: малочисленностью русских в рядах интербригад, их долгим «молчанием» после возвращения на Родину; пренебрежительным отношением в СССР к «эмигрантщине» и вообще замалчиванием темы. Добавим и малодоступность источниковой базы для отечественного исследователя (часть информации сосредоточена во французских архивах). В свою очередь, мы попытаемся восполнить этот пробел и затронем послевоенную судьбу проигравших, то есть русских эмигрантов-республиканцев, оказавшихся в лагерях Французской республики. Они, как добровольцы интербригад, так и активисты просоветских организаций, в основном содержались в Сен-Сиприене (Saint-Cyprien), Аржелесе (Argelès), Гюрсе (Gurs) и позднее все вместе в Верне (Vernet).

Нам удалось выявить документы, связанные с интернированием и заключением русских эмигрантов-участников французского Сопротивления. Некоторые из них воевали в Испании (или оказывали помощь республиканцам) и после Второй мировой войны репатриировались в СССР. Только в 1960-е — 1970-е годы советский историк и журналист Геннадий Нечаев сумел разыскать бывших эмигрантов, завязалась переписка, которая отложилась в архиве Дома Русского Зарубежья имени А.И. Солженицына (фонд № 25). Дополнительные сведения об интернировании хранятся в другом отечественном архиве — РГАСПИ (фонды № 545, 553). Необходимо отметить изданные воспоминания бывших лагерников: латышей-интербригадцев, представителя Народного комиссариата СССР по здравоохранению во Франции А.Н. Рубакина и члена СДСР А.Н. Кочеткова. Также ряд документов из французских архивов любезно предоставил его сын Владимир. Конечно, все указанные источники нуждаются в верификации, но в совокупности с другими документами, они позволяют нарисовать картину жизни во французских лагерях.

После поражений республиканцев в январе-феврале 1939 г. границу Испании и Франции перешли не менее 300 тысяч солдат и гражданского населения. Из указанного количества людей сложно выделить именно иностранцев — люди были разбросаны по разным местам, некоторые из них умирали, бежали, наконец, возвращались домой. По данным современного французского историка известно, что в апреле 1939 г. в одном только лагере Гюрс насчитывалось 6808 бывших бойцов интербригад4. Итак, все отступившие республиканцы были размещены на приграничных песчаных пляжах. «Этот проклятый самум-мистраль! Он засыпал нас и наши окопчики-лежанки холодным песком. Он выдувает сейчас остатки тепла из наших приземистых, полузанесенных песком, наспех из ворованных досок сколоченных бараков», — вспоминал позднее ветеран интербригад и член СДСР Алексей Кочетков5. Оказалось, что для приема большой массы людей практически ничего не готово. Так получилось, что после арьергардных боев и перехода границы республиканцев ждали агрессия конвоя, песчаные бури, скученность и болезни. Такие условия привели к наивысшей смертности (февраль — март 1939 г.) за все время существования французских лагерей6. Интернированных охватила апатия, поэтому для поднятия духа парторги даже заставляли своих товарищей соблюдать гигиену7, а авторы одной стенгазеты, почетно именуя лагерный коллектив «маленьким Мадридом», призывали к солидарности, взаимопомощи и бдительности8.

Отметим, что к весне — лету 1939 г. жизнь улучшилась: еда и лекарства побороли болезни, часть беженцев вернулась домой, других французы стали переводить по разным лагерям. К этому времени на юго-западе Франции и в ближайших колониях была создана целая сеть лагерей интернирования. Каждый из них должен был представлять из себя обустроенный город на 15 — 18 тысяч человек с электричеством, дорогами, почтой, водопроводом, канализацией, больницей, моргом и кладбищем9. На примере Гюрса и Верне, через которые прошло большинство из русских эмигрантов, рассмотрим условия их содержания. Заметим, что Гюрс символизировал собой первый этап лагерной эпопеи (весна — лето 1939 г.), с характерным мягким режимом интернирования. В свою очередь Верне (один из трех лагерей, находившийся с 19.02.1940 г. в ведении МВД) характеризуется ужесточением условий содержания и строгой дисциплиной. Зачастую бывшие узники и исследователи отзываются о нем как о «концентрационном лагере».

Лагерь в Гюрсе представлял собой 13 отделенных друг от друга колючей проволокой блоков-кварталов (от А до М), в каждом из которых было по 30 бараков. У блока-квартала, занимавшего примерно полтора гектара, располагались кухня, умывальник (душевые оборудовали позже, весной 1940 г.), туалет и медпункт на 30 больных. Служебные помещения и администрация стояли на отдалении.10.

Обычно в лагерях строились бараки типа «Адриан», представлявшие собой прямоугольник размером 4 м*2,5 м * 24 м с коньком 0,9 м. Косые стены добавляли снаружи еще 1 м ширины; толщина стен и крыш из картонных панелей, покрытых битумом, была 1,5 см. Приколоченные к каркасу панели способствовали вентиляции, но в непогоду пропускали дождь и ветер, от которого рвались. Внутри барак делился на 31 секцию и мог вместить до 60 человек (как правило одновременно в бараке было 40 — 45 человек), которые спали на нарах, устланных соломой. Добавим, что электрификация помещений не планировалась, свет проходил через 6 окон11. Это объясняется тем, что (по сведениям американского комитета помощи Comité américain de secours, CAS), власти не рассчитывали на длительное использование лагеря, поэтому до марта 1940 г. в бараках не было ни света, ни тепла12. К слову, и интернированные не думали, что несколько месяцев за проволокой превратятся в 2,5 года. Надежды на скорое освобождение были не беспочвенны — через СДСР советское посольство прислало анкеты для рассмотрения вопроса о репатриации, что, в свою очередь, подтолкнуло русских интербригадовцев к «программе-максимум»: учеба, активность, гигиена13. Или, как писали в стенгазете Сен-Сиприена: «Когда на собрании нашего коллектива <мы> решили соблюдать гигиену и жить культурно, то наш барак взялся выполнить <обязательства> по-стахановски»14. Таким образом, апатия и отчаяние были преодолены, а впереди замаячила цель — «возвращение на Родину».

В Гюрсе (с прибытием небольших групп из Аржелеса и Сен-Сиприена) русские были направлены в польский блок, где также находились литовцы и эстонцы. Два барака возглавлялись Борисом Журавлевым и Петром Рыбалкиным15, однако установить точное количество русских эмигрантов в них невозможно. Скорее всего, сравнивая с немцами, югославами или чехами, они были немногочисленны. Судя по адресу для корреспонденции Журавлеву — «Лагерь Гюрс, отделение ”G”, группа без гражданства»16 — к ней могли относиться все говорившие по-русски: прибалты, украинцы, евреи. В уже упомянутой стенгазете, выходившей на русском языке, было указано, что в роте насчитывалось 80 человек разных национальностей17.

В этот период всем интернированным, как позднее вспоминал Кочетков, «очень неплохо живется»: физическая активность и шахматы сменялись политической учебой (партъячейки проводили собрания на траве перед бараком регулярно), изучением языков, географии или, например, курса электротехники. В стенгазете публиковались математические задачи, головоломки и кроссворды. Тем более, что охрана не заходила внутрь помещений18.

Несмотря на несколько идиллическую картину, нельзя забывать, что среди узников были больные и раненые, которым пытались помочь Коминтерн и связанные с ним структуры. Например, партийная газета «Юманите» призывала читателей оказать помощь испанским беженцам19. В июле 1939 г. делегаты международной конференции приняли резолюцию о необходимости помочь отъезду интербригадцев в страны с демократическим режимом20. Также для решения проблем интербригад Коминтерном была создана специальная комиссия, опубликовавшая 29.08.1939 г. директиву о необходимости всем компартиям помочь узникам оказаться на свободе и трудоустроиться21. Добавим, что были созданы Содружество добровольцев испанской республики, сирот, вдов и родителей (l'Amicale des Volontaires de l'Espagne Républicaine, orphelins, veuves et ascendants, AVER), парижский Дом раненых; около лагерей формировались местные группы помощи. Алексей Кочетков вспоминал крестьян, приносивших вино, еду, делившихся новостями, предлагавшими содействие в побегах22. Однако скорое начало Второй мировой войны и запрет всех связанных с Коминтерном организаций свел эту активность к нулю23. Возможно, что неоказание помощи было связано с планами Сталина распустить Коминтерн, об этом в своем дневнике писал один из высших функционеров этой организации24. В результате с сентября 1939 г. интернированные не получали помощи от Коминтерна, видный немецкий коммунист Франц Далем, узник Верне, назвал такую ситуацию «состояние абсолютной пассивности по отношению к тысячам антифашистов»25.

Но ряды самих антифашистов не были монолитными. В Гюрсе недовольными распределением пайков коммунистами, анархистами и социал-демократами была сформирована «Независимая антифашистская группа», которая назвала себя «9-й ротой»26. Ее ряды росли и к августу 1939-го насчитывали уже 600 человек27. В анархистском журнале «Дело труда» было опубликовано письмо, автор которого обвинял коммунистических лидеров в «терроре и коммунистической махинации» по отношению к другим интернированным28. На подобные действия Коминтерн ответил обвинениями «9-й роты» в троцкизме, в работе на Германию и Италию, а также призвал не оказывать помощь ее членам29. Естественно, что верные сторонники сталинского курса считали, что их бывшие товарищи «предатели, агенты политохранок и разведок»30.

Что касается смертности заключенных в Гюрсе, то, к сожалению, полной статистики о заболевших и умерших за весь период существования лагерей Франции не существует, мы располагаем лишь отдельными документами инспекторов по гигиене. Отметим, что как правило причинами высокой смертности были корь, ветрянка, грязная вода и, в первую очередь, недоедание32.

С началом Второй мировой войны положение и состав русских интернированных изменились. Правительство Франции, не вдаваясь в существующие в диаспоре противоречия, арестовало несколько сотен человек, — и пораженцев, и оборонцев33. Так, А.Н. Рубакин вспоминал, что в их бараке в Верне из 120 человек была половина белоэмигрантов, «в том числе — много махровых реакционеров»34. Причина репрессий заключалась в том, что после германо-советского пакта русские в целом рассматривались как союзники Рейха. Их положение отягчало происхождение — правительство приняло декрет об интернировании «подозрительных и нежелательных иностранцев»35. Другим отягчающим фактором было членство или сотрудничество русских с запрещенной в самом начале войны компартией. Напомним, что парламентская группа ФКП проголосовала было вместе с другими депутатами за военные кредиты, но позднее была обвинена руководством в искажении политической линии партии36, заявившей позже о своей антивоенной позиции. Подобная точка зрения, продиктованная Коминтерном, привела к запрету ФКП, репрессиям37 и ухудшению положения интернированных: администрация лагерей оказывала моральное и физическое давление38.

Карательные меры коснулись и находившихся на воле. Член СДСР Николай Роллер пишет в своих воспоминаниях, что его и Дмитрия Смирягина арестовали в ночь на 1 сентября 1939 г. и из комиссариата привезли в префектуру полиции, которая была переполнена арестованными. Оттуда увезли в тюрьму Френ, через 9 дней в тюрьму Санте и, через транзитный лагерь на стадионе «Ролан Гаррос», в лагерь Верне39. А вот как вспоминал арест Павел Пелехин: «2-го сентября 1939 г. <...> все члены «Союза друзей советской Родины» были арестованы, имущество «Союза друзей советской Родины» описано и конфисковано. Причина: советско-германский договор от 23 августа 1939 г., так я полагаю и что совершенно очевидно. Следовательно, мы все были репрессированы французским правительством в «отместку» за пакт о ненападении. Почти все мы оказались в концлагере в Пиренеях»40. Эта догадка подтверждается анкетой главы «Союза оборонцев» Михеева, где в графе «обоснование ареста» написано: «Подозрителен с национальной точки зрения»41.

В следующую волну арестов попал младоросс Василий Шашелев. Он вспоминал, как «...предоставил себя в распоряжение Франции для борьбы с Гитлером. Меня направили на авиационный завод Рено — Кодрон. Но вот в конце ноября у нас на Родине началась война с Финляндией. И Франция, вдруг «забыв» о войне с Гитлером, набросилась на Россию. Очевидно союзники и Франция первая, хотели перевести войну с Гитлера на нас (вместе с Гитлером). Правительственные газеты были полны угроз в нашу сторону. Франц.<узское> правительство готовы было (так писали) послать 50.000 солдат в помощь финнам. Мои друзья и я сразу заняли патриотическую позицию. Мы повели пропаганду в пользу СССР, и это пользовалось и у французов и у русских успехом. Но были и противники, которые, очевидно, донесли на меня. Меня вызвали в префектуру, допросили. Я сказал, что финны <—> союзники Гитлера, а СССР все равно будет воевать с фашистами и посылать солдат финнам — это все равно, что Гитлеру, а Россию сейчас ослаблять преступно. Со мной согласился инспектор, а на утро меня арестовали и отправили в концлагерь «Вернэ»42.

Активисты СДСР задерживались и в Париже, и в регионах. Так, 14 марта 1940 г. были арестованы руководители лионского филиала А. Плиско и Н. Качва. Ранее Николай Качва также возглавлял «Комитет помощи Республиканской Испании» (славянский сектор), в задачу которого входили вербовка, проверка и отправка добровольцев в интербригады, сбор средств на приобретение оружия, медикаментов и продовольствия, а в дальнейшем оказание материальной и медицинской помощи интернированным43. За коммунистическую пропаганду Качва был приговорен к 4 годам заключения, но после апелляции, срок сократили до 1 года. Уже после перемирия 1940 г. Качва и Плиско были отправлены в Верне, где были размещены в блоке-квартале «А»44.

Перейдем к описанию Верне. Использовавшиеся в этом месте постройки отличались от Гюрса, потому что лагерь был создан для колониальных войск в конце Первой мировой войны. В 1939 г. здесь находились бойцы интербригад, но с увеличением количества интернированных власти построили новые бараки, которые плохо справлялись с непогодой. Лагерь был разделен на 4 блока-отделения: «А» (осужденные по общему праву), «В» (политические), «С» (подозреваемые), «Т» (для готовившихся к этапу). В отделении «А» было 8 бараков, в «В» - 19, в «С» - 18 и в «Т» - 3. Размер бараков был 35м*6м, в каждом находилось 21 двухэтажные нары. В первую зиму 1939 — 1940 гг. ни света, ни отопления в бараках не было45. Большинство членов СДСР содержались в 48-м бараке блока «С» с поляками и прибалтами46; партийное руководство, командиры интербригад — в «В», где были и парижские лидеры СДСР Василий Ковалев и Кирилл Ружин. Группы и отдельные члены СДСР и «Оборонческого движения» были разбросаны еще по 6 баракам блока «С»47.

Отметим, что контингент лагеря состоял не только из политических, в нем находились и уголовники. При этом количество людей в лагере колебалось от 1550 (в январе 1940 г.) до 2180 (апрель 1940 г.) и стабилизировалось на отметке 3000 человек весной 1941 г48. Время от времени люди освобождались или завербовывались на работы, и в том числе некоторые апатриды. Например, Василий Шашелев в сентябре 1940 г. был направлен на работу в Гренобль, а в конце года водворен на прежнее место жительства в Париж49. Добавим, что после быстрого поражения Франции и перемирия 1940 г. территория, на которой находились лагеря, стала подконтрольной правительству Виши, приступившему к их реорганизации. Так как военная катастрофа привела к проблемам материального обеспечения, то новые власти даже рассматривали возможность резкого сокращения количества лагерей50. Однако они продолжали функционировать.

Как и в предыдущий период интернированные по-прежнему привлекались к работам в сельском хозяйстве, химической промышленности, шахтах, на дамбах, и вырубке лесов; для большего контроля было создано специальное управление — Объединение иностранных рабочих (Groupements de travailleurs étrangers, GTE)51.

По воспоминаниям заключенных, условия пребывания в Верне отличались от предыдущего периода в других лагерях в худшую сторону: свидания были запрещены, письма, приходившие дважды в неделю, подвергались цензуре52. Например, Качва писал: «Сама жизнь в лагере была гнетущей притупляющей; в грязи, во вшах, беспрерывной мыслью что-нибудь поесть. Кормили гнилыми, протухшими продуктами, которые противно было есть»53. Схожую картину рисовал Кочетков: «Кончается осень сорокового. На утоптанных шлаковых дорожках морщатся лужи. В дощатых серых нештукатуреных бараках промозглая стужа. Все жиже лагерная похлебка <...> Голод, формальный голод. Топинамбур и тот урезали54». Естественно, что в таких условиях среди узников увеличилась убыль: одни бежали, другие попадали в госпиталь. Например, во время медицинского осмотра Николай Качва упал в обморок на печь и, получив сильный ожог, 3 месяца провел в больнице; другой член СДСР Тимофеев болел туберкулезом55. Сохранились воспоминания А.Н. Рубакина (правда, они относятся к более позднему периоду, второй половине 1941 г.) о Верне, в которых указан режим дня: летом подъем в 6 утра (зимой в 7) и поднятие флага, жидкий кофе; потом работы по лагерю (вынос отходов, подметание лагеря, рубка дров), в 10 утра перекус хлебом (275 грамм); в 12 часов обед (чай и суп — кипяток с капустными листами), в 17 вторая поверка, в 18 ужин (суп), в 21-30 отбой. По мнению мемуариста, администрация была нацелена на моральное подавление и физическое истощение заключенных56.

Видимо, А.Н. Рубакин был не далек от истины, потому что о тяжелом положении людей зимой 1940 — 1941 гг. начали писать в центральной швейцарской и американской прессе. Однако сиюминутных изменений в жизни лагерей не последовало57. Установить же заболевших и умерших в лагере русских в 1939 — 1941 гг. сегодня невозможно. По одним данным, в 1939 — 1944 гг. в Верне и окрестных госпиталях умерли 217 человек, напротив 32 фамилий в списке стоит пометка «Russe», 2 – «Ukrain.»58. Известны причины смерти 142 заключенных, 55 из которых умерли от крайнего истощения организма59.

В трудных условиях интернирования узники Верне сохранили подпольную коммунистическую организацию, которая транслировала в национальные группы директивы Центра, организовывала взаимопомощь. Связь между изолированными блоками осуществляли коммунисты и сочувствующие, работавшие обслуживающим персоналом. Например, Петр Лисицын (до ареста председатель СДСР в Лилле) был санитаром в больнице и имел возможность передавать товарищам информацию60.. Надо учитывать, что в малочисленной русской группе многие эмигранты знали друг друга давно, что существенно облегчало налаживание связей в подполье. Так, работавшие на кухне и подкармливающие товарищей («Спасительные банки!» — вспоминал Кочетков61) П. Пелехин, Н. Роллер, Д. Смирягин до Испании и Верне вместе служили еще гардемаринами в Морском корпусе у белых! Также благодаря давнему знакомству и идейному единству, активисты СДСР смогли отмечать праздники День взятия Бастилии и Первое мая. «В этот день, — пишет Николай Роллер, — каждый как-то внутренне подтягивался. Наши жалкие лагерные костюмы приводились в порядок и крохотный лоскуток бог знает где раздобытой красной материи был к нему лучшим украшением. Выставив часовых, мы в поздний час собирались на торжественный митинг. Выступавшие говорили вполголоса, а потом, так же вполголоса, пели любимые песни «Варяг», «Катюша», «Интернационал»62.

Организованность и партийная дисциплина позволяли интернированным протестовать. Так, 26 февраля 1941 г. в блоках «В» и «С» была устроена забастовка. Люди потребовали улучшения питания и гигиены, не вышли на работу и нейтрализовали охрану. В итоге недовольные были избиты вызванным подкреплением, 102 человека (из них двое русских, Ковалев и Максимович) отправлены в карцер63. Позднее Николай Качва вспоминал, что нелегальная партийная группа организовывала бойкот незаконных требований администрации и голодовку64.

С самого начала лагерной эпопеи интербригадовцы стремились выйти «за проволоку», для этого было несколько способов: побег; запись в Иностранный легион; репатриация и, после поражения Франции, отъезд (как добровольный, так и насильственный) на работы в Африку или в Рейх. Рассмотрим подробнее некоторые из них.

Пожалуй, самым популярным способом освобождения был побег. Учитывая, что на первом этапе интернирования режим содержания был нестрогим, к 1 сентября 1939 г. из одного лишь Гюрса бежали 9823 человека — 40 % его контингента65. По воспоминаниям интербригадцев-латышей, побеги усилились весной — летом 1940 г.; в это время коммунисты опасались выдачи немцам66. Случаи побегов были и в Верне, но сознательные члены СДСР оставались в лагере: «бежать нельзя. Не директивно, не политично»67. Добавим, что мы не встречали в числе беглецов упоминания русских.

Другой возможностью выйти из лагеря было поступление с началом Второй мировой в Иностранный легион или трудовые батальоны68. Напомним, что записавшиеся было в армию иностранцы-коммунисты стали массово из нее выходить уже в сентябре 1939 г. — руководство наложило запрет на участие в национальных антифашистских легионах, расценив войну как «империалистическую»69. Тем не менее, на строительство линии Мажино были насильно увезены некоторые русские интербригадцы: Балковенко, Белокуров, Гафт, Кириленко, Рубин, Тимашев, Троян, Шибанов70. По воспоминаниям последнего, их посадили в запломбированные вагоны и повезли через всю страну, высадив у франко-бельгийской границы71. Еще одним пунктом назначения на работы была Северная Африка: в течение 1941 г. туда было направлено 8 морских конвоев72. Некоторые русские эмигранты, отправленные в Африку73, в 1943 г. смогли встретиться с представителями советской репатриационной комиссии и через Иран попасть в СССР, где после фильтрации были оставлены в Красноярском крае под гласным надзором МГБ74.

В связи с преследованием коммунистов на воле и в лагерях и «изъятием» на работы, ответственный коммунист из Верне писал в Москву, что ситуация «безнадежна»75. Правда возникает вопрос «Все ли ехали на работы не по своей воле?». Небезынтересны мемуары испанца А. Ибаньеса, в которых указано, что у всех интернированных был девиз «Ни одного человека Тодту!76», кроме искавших возможность репатриироваться с помощью немцев, например, чехов. Для таких делалось исключение77. Видимо поэтому весной 1941 г. мнения в руководстве парторганизации разделились: одни были против отъезда, другие говорили, что работа в Германии будет в относительно свободных условиях и, возможно, принесет пользу общему делу79. Сторонники этой точки зрения в споре победили, и члены СДСР и ФКП стали «выходить за проволоку».

Несмотря на этот шаг, в годы войны в Верне и других лагерях Франции оставались заключенные; им и их семьям продолжала оказываться помощь. Из отчислений с заработков была создана касса взаимопомощи, которую назвали «Дом Отдыха»80; также передавались продукты.

Многие просоветски настроенные эмигранты, оказавшиеся на немецких предприятиях, в 1941 — 1943 годах смогли вернуться во Францию и принять участие в движении Сопротивления. Но это уже другая история.

__________

1 Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т.9. Дневники 1919 — 1941. Из публицистики 1907 — 1917. Воспоминания современников / Сост., примеч., указ. имен. Т.Ф. Прокопова. М.: «Русская книга», 2005. С. 199.

2 Эренбург И. Испанские репортажи 1931 – 1939. М.: АПН, 1986. С. 362-363.

3 Семенов К.К. Лицом к солнцу: участие белоэмигрантов в гражданской войне в испании (1936–1939) // Ежегодник Дома русского зарубежья им. А.И. Солженицына. Отв. Ред. Н.Ф. Гриценко. М.: Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына 2010. С. 68, 72.

4 Peschanski D. Les camps francais d'internement (1938-1946) - Doctorat d’Etat. Histoire. Université Panthéon-Sorbonne - Paris I, 2000. P. 75.

5 Кочетков А.Н. За проволокой // Иду к тебе, 1936-1945. Forest Hills, 2013. С. 5.

6 Peschanski D. Les camps francais d'internement... P. 244, 245.

7 Кочетков А.Н. За проволокой... С. 7.

8 РГАСПИ. Ф. 545. Оп. 4. Д. 66. Л. 38.

9 Peschanski D. Les camps francais d'internement... P. 161-164.

10 Le 2ème cercle: l'îlot d'internés. Les 13 îlots // Camp de Gurs [Электронный ресурс] URL: http://www.campgurs.com/le-camp/lhistoire-du-camp/le-camp-installation/le-2%C3%A8me-cercle-l%C3%AElot-dintern%C3%A9s-les-13-%C3%AElots/ (дата обращения: 06.10.2018).

11 Le premier cercle: la baraque d'internés // Camp de Gurs URL: http://www.campgurs.com/le-camp/lhistoire-du-camp/le-camp-installation/le-premier-cercle-la-baraque-dintern%C3%A9s/ (дата обращения: 06.10.2018).

12 Peschanski D. Les camps francais d'internement... P. 144, 145, 147.

13 Кочетков А.Н. За проволокой... С. 17.

14 РГАСПИ. Ф. 545. Оп. 4. Д. 66. Л. 8.

15 Кочетков А.Н. За проволокой... С. 30 — 32.

16 РГАСПИ. Ф. 545. Оп. 6. Д. 1546. Л. 43.

17 РГАСПИ. Ф. 545. Оп. 4. Д. 66. Л. 11.

18 РГАСПИ. Ф. 545. Оп. 4. Д. 66. Лл. 15, 19 — 23, 59; Кочетков А.Н. За проволокой… С. 32-37.

19 См., напр., Cachin M. Devoir d'humanité // L'humanité. 1939.25.06. P. 1.

20 Peschanski D. Les camps francais d'internement... P. 91-92.

21 Коминтерн и гражданская война в Испании. Документы. М.: «Наука», 2001.С. 481 – 485.

22 Кочетков А.Н. За проволокой... С. 38, 39.

23 Peschanski D. Les camps francais d'internement... P. 95-97.

24 Байерляйн Б. «Предатель — ты, Сталин!» Коминтерн и коммунистические партии в начале Второй мировой войны (1939-1941). Утраченная солидарность левых сил. М.: РОССПЭН, 2011. С. 421 — 424.

25 Байерляйн Б. «Предатель — ты, Сталин!»... С. 396.

26 Название было принято потому, что все интернированные были разбиты на 8 рот.

27 Байерляйн Б. «Предатель — ты, Сталин!»... С. 120.

28 Письмо из концентрационного лагеря «Кемп де Гур» // Дело труда. 1939. № 107. С. 50.

29 Байерляйн Б. «Предатель — ты, Сталин!»... С. 120.

30 Кочетков А.Н. За проволокой... С. 44.

32 Peschanski D. Les camps francais d'internement... Р. 242.

33 Ковалев М.В. Участие русской эмиграции во Франции в борьбе с фашизмом // Военно-исторические исследования в Поволжье: Межвузовский сборник научных трудов. Саратов: Изд-во Саратовского государственного университета, 2006, С. 309.

34 Рубакин А.Н. Над рекою времени. Воспоминания. М.: «Международные отношения», 1966. С. 353.

35 Байерляйн Б. «Предатель — ты, Сталин!» ... С. 178.

36 Le Parti communiste français (S.F.I.C.) en lutte contre la guerre impérialiste // Cahiers du bolchévisme : organe théorique du Parti communiste français (S.F.I.C.). 2е Semestre 1939 - janvier 1940. P. 11.

37 К 1 марта 1940 полиция Франции арестовала 3400 коммунистов и провела 10550 обысков. Peschanski D. Les camps francais d'internement... P. 138.

38 Кочетков А.Н. За проволокой ... С. 48, 49.

39 РГАСПИ. Ф. 553. Оп. 1. Д. 5. Л. 45.

40 Архив ДРЗ Ф. 25. Оп. 1. Д. 72. Л. 1, 1об., 2.

41 Archives départementales de l'Ariège 5W 213 // Dossier 2849. Документ предоставлен В.А. Кочетковым.

42 Архив ДРЗ Ф. 25. Оп. 1. Д. 73. Л. 6, 6об.

43 Архив ДРЗ Ф. 25. Оп. 1. Д. 33. Л. 11; Архив ДРЗ Ф. 25. Оп. 1. Д. 75. Л. 2.

44 Архив ДРЗ Ф. 25. Оп. 1. Д. 21. Л. 6, 6об., 7.

45 Vers un camp répressif : octobre 1939 – octobre 1940 // Le camp de concentration du Vernet d'Ariège 1939 – 1944 [Электронный ресурс] URL: http://www.campduvernet.eu/pages/histoire-du-camp.html#view-page (дата обращения: 06.10.2018).

46 Интересно, что прибывшие в СССР в марте 1941 г. латыши, находившиеся в одном бараке с русскими эмигрантами из СДСР, в своих мемуарах их не упоминают.

47 Кочетков А.Н. За проволокой… С. 59-60.

48 Peschanski D. Les camps francais d'internement ... P. 367, 368.

49 Архив ДРЗ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 73. Л. 6об.

50 Peschanski D. Les camps francais d'internement... P. 357.

51 Peschanski D. Les camps francais d'internement… P. 231. Обращаем внимание, что большое количество рабочей силы не осталось без внимания немцев, которые стали вербовать и «изымать» лагерников на работы.

52 Vers un camp répressif: octobre 1939 – octobre 1940 // Le camp de concentration du Vernet d'Ariège 1939 – 1944 URL: http://www.campduvernet.eu/pages/histoire-du-camp.html#view-page (дата обращения: 06.10.2018).

53 Архив ДРЗ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 21. Л. 6об.

54 Кочетков А.Н. За проволокой... С. 61, 63.

55 Архив ДРЗ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 21. Л. 6об.

56 Рубакин А.Н. Над рекою времени... С. 356 — 358.

57 Peschanski D. Les camps francais d'internement... P. 403, 404.

58 Internes du Vernet decedes // Le Vernet. Bulletin. № 4. 1974. P. 23-27.

59 Le cimetière du camp de concentration du Vernet d’Ariège // Amicale des Anciens Internés Politiques et Résistants du camp de concentration du Vernet d’Ariège. 2013. P. 7.

60 Архив ДРЗ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 21. Л. 6об.

61 Кочетков А.Н. За проволокой... С. 63.

62 РГАСПИ Ф. 553. Оп. 1. Д. 5. Л. 59. В тексте воспоминаний названия песен зачеркнуты.

63 Архив ДРЗ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 21. Л. 6об.; Peschanski D. Les camps francais d'internement... Р. 752; Le Vernet : intellectuels et résistants // Le camp de concentration du Vernet d'Ariège 1939 – 1944 URL: http://www.campduvernet.eu/pages/histoire-du-camp.html#view-page (в последнем случае событие названо «восстанием»).

64 Архив ДРЗ Ф. 25. Оп. 1. Д. 33. Л. 12.

65 Peschanski D. Les camps francais d'internement … 2000. P. 51.

66 Борцы Латвии в Испании. 1936-1939: Воспоминания и документы. Рига: «Лиесма», 1970. С. 240; Грива Ж. Дни далекие, дни близкие. М.: Политиздат, 1972. С. 220.

67 Кочетков А.Н. За проволокой... С. 50, 51.

68 Борцы Латвии в Испании. 1936-1939... С. 240, 260.

69 Байерляйн Б. «Предатель — ты, Сталин!»... С. 151 — 153.

70 Кочетков А.Н. За проволокой... С. 51, 54.

71 Шибанов Г.В. Это было во Франции (1966 г.). Из архива А.Н. Кочеткова. Документ предоставлен В.А. Кочетковым.

72 Peschanski D. Les camps francais d'internement... P. 524.

73 В одном из рапортов указано, что в октябре 1942 г. в Джельфе (Алжир) насчитывалось 35 русских и 85 советских граждан (Sicot B. Contribution à l’histoire du camp de Djelfa, archives et témoignages (de Roger Garaudy à Max Aub) // Exils et migrations ibériques au XXe siècle. 2009. № 3. Sables d’exil. Les républicains espagnols dans les camps d’internement au Maghreb (1939-1945). Р. 155.

74 Эйснер А.В. Двенадцатая Интернациональная. М.: Советский писатель, 1990. С. 595, 596.

75 Peschanski D. Les camps francais d'internement... P. 724.

76 Организация Тодта (Organisation Todt) — военно-строительная организация Третьего Рейха.

77 Ibanez A. Rester ou partir? // Le Vernet. Bulletin. № 3. 1974. P. 14.

79 РГАСПИ Ф. 553. Оп. 1. Д. 5. Л. 48.

80 Архив ДРЗ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 23. Л. 1, 2.

Русские бойцы интернациональных бригад и члены эмигрантских организаций в лагерях Франции

Russian soldiers of international brigades and members of emigrant organizations in the camps of France

Los combatientes rusos de las brigadas internacionales y los miembros de las organizaciones expatriadas en los campamentos de Francia

Вовк Алексей Юрьевич

Vovk Alexei Yurievitch

Аннотация

Русские эмигранты приняли активное участие в гражданской войне в Испании на обеих сторонах конфликта. После поражения республики отступившие войска и беженцы были интернированы в лагерях на юго-западе Франции, (прежде всего, в Сен-Сиприене и Гюрсе). Несколько десятков человек были русскими из состава интербригад. С началом Второй мировой войны к старым интернированным добавили арестованных членов коммунистической партии и «нежелательных иностранцев», среди которых также насчитывались русские эмигранты. Арестованных сосредоточили в лагере Верне.

В течение двух лет узники лагерей налаживали быт; взаимодействовали с другими интернированными; соприкасались с представителями власти; ждали указаний из Центра; реагировали на события мировой политики, которые отражались на судьбе узников. Эти аспекты можно изучить, основываясь на фондах отечественных архивов (ДРЗ и РГАСПИ).

Ключевые слова: русская эмиграция, интернирование, интербригады, лагерь Гюрс, лагерь Верне, лагерь Сен-Сиприен, нежелательные иностранцы.

Russian emigrants took an active part in the Spanish civil war on both sides of the conflict. After the defeat of the Republic, the retreating troops and refugees were interned in camps in southwestern France (primarily in Saint-Cyprien and Gurs). Several dozen people were Russian part of the international brigades. At the beginning of the Second world war, the arrested members of the Communist party and "undesirable foreigners", among whom there were also Russian immigrants, were added to the old internees. The arrested were concentrated in the camp of Vernet. For two years, the prisoners of the camps had been establishing their way of life; interacting with other internees; getting in touch with the authorities; waiting for instructions from the Center; reacting to the events of world politics, which affected the fate of the prisoners. These aspects can be studied on the basis of funds of national archives (DRZ and RGASPI).

Key words: Russian emigration, internment, inter-brigades, camp Gurs, camp Vernet, camp Saint-Cyprien, unwanted foreigners.

Los emigrantes rusos participaron activamente en la guerra civil española en ambas partes del conflicto. Después de la derrota de la República, las tropas abandonadas y los refugiados fueron internados en campamentos en el suroeste de Francia (sobre todo en Saint-Cyprien y Gurs). Varias docenas de personas eran rusas de interbrigad. Con el comienzo de la Segunda guerra mundial, los antiguos internados agregaron miembros del partido Comunista detenidos y "extranjeros no deseados", entre los que también se encontraban expatriados rusos. Los detenidos se centraron en el campamento de Vernet. Durante los dos años, los prisioneros de los campamentos establecieron la vida cotidiana; interactuaron con otros internos; se pusieron en contacto con las autoridades; esperaron instrucciones del centro; reaccionaron a los acontecimientos de la política mundial que afectaban a la suerte de los prisioneros. Estos aspectos se pueden estudiar sobre la base de los fondos de los archivos nacionales (DRZ y RGASPI).

Palabras clave: emigración rusa, internamiento, interbrigadas, campamento de Gurs, campamento de Vernet, campamento de Saint-Cyprien, extranjeros indeseables.

Библиография

1. Archives départementales de l'Ariège 5W 213 // Dossier 2849.

2. РГАСПИ. Ф. 553. Оп. 1. Д. 5.

3. РГАСПИ. Ф. 545. Оп. 4. Д. 66.

4. РГАСПИ. Ф. 545. Оп. 6. Д. 1546.

5. Архив ДРЗ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 21.

6. Архив ДРЗ Ф. 25. Оп. 1. Д. 23.

7. Архив ДРЗ Ф. 25. Оп. 1. Д. 33.

8. Архив ДРЗ Ф. 25. Оп. 1. Д. 72.

9. Архив ДРЗ Ф. 25. Оп. 1. Д. 73.

10. Архив ДРЗ Ф. 25. Оп. 1. Д. 75.

11. Шибанов Г.В. Это было во Франции (1966 г.). Из архива А.Н. Кочеткова. [Электронный ресурс] URL: https://gsru.t-n-v.com/%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%B8%D0%B7%D0%B2%D0%B5%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F/1966

12. Ibanez A. Rester ou partir? // Le Vernet. Bulletin. № 3. 1974.

13. Internes du Vernet decedes // Le Vernet. Bulletin. № 4. 1974.

14. Le 2ème cercle: l'îlot d'internés. Les 13 îlots // Camp de Gurs [Электронный ресурс] URL: http://www.campgurs.com/le-camp/lhistoire-du-camp/le-camp-installation/le-2%C3%A8me-cercle-l%C3%AElot-dintern%C3%A9s-les-13-%C3%AElots/

15. Le cimetière du camp de concentration du Vernet d’Ariège // Amicale des Anciens Internés Politiques et Résistants du camp de concentration du Vernet d’Ariège. 2013.

16. Le premier cercle: la baraque d'internés // Camp de Gurs [Электронный ресурс] URL: http://www.campgurs.com/le-camp/lhistoire-du-camp/le-camp-installation/le-premier-cercle-la-baraque-dintern%C3%A9s/

17. Le Parti communiste français (S.F.I.C.) en lutte contre la guerre impérialiste // Cahiers du bolchévisme : organe théorique du Parti communiste français (S.F.I.C.). 2е Semestre 1939 - janvier 1940.

18. Peschanski D. Les camps francais d'internement (1938-1946) - Doctorat d’Etat. Histoire. Université Panthéon-Sorbonne - Paris I, 2000.

19. Sicot B. Contribution à l’histoire du camp de Djelfa, archives et témoignages (de Roger Garaudy à Max Aub) // Exils et migrations ibériques au XXe siècle. 2009. № 3. Sables d’exil. Les républicains espagnols dans les camps d’internement au Maghreb (1939-1945).

20. Vers un camp répressif: octobre 1939 – octobre 1940 // Camp du Vernet [Электронный ресурс] URL: http://www.campduvernet.eu/pages/histoire-du-camp.html#view-page

21. Байерляйн Б. «Предатель — ты, Сталин!» Коминтерн и коммунистические партии в начале Второй мировой войны (1939-1941). Утраченная солидарность левых сил. М.: РОССПЭН, 2011.

22. Борцы Латвии в Испании. 1936-1939: Воспоминания и документы. Рига: «Лиесма», 1970.

23. Гиппиус З.Н. Собрание сочинений. Т.9. Дневники 1919 — 1941. Из публицистики 1907 — 1917. Воспоминания современников / Сост., примеч., указ. имен. Т.Ф. Прокопова. М.: «Русская книга», 2005.

24. Грива Ж. Дни далекие, дни близкие. М.: Политиздат, 1972.

25. Ковалев М.В. Участие русской эмиграции во Франции в борьбе с фашизмом // Военно-исторические исследования в Поволжье: Межвузовский сборник научных трудов. Саратов: Изд-во Саратовского государственного университета, 2006.

26. Коминтерн и гражданская война в Испании. Документы. М.: «Наука», 2001.

27. Кочетков А.Н. За проволокой // Иду к тебе, 1936-1945. Forest Hills, 2013.

28. Письмо из концентрационного лагеря «Кемп де Гур» // Дело труда. 1939. № 107.

29. Рубакин А.Н. Над рекою времени. Воспоминания. М.: «Международные отношения», 1966.

30. Семенов К.К. Лицом к солнцу: участие белоэмигрантов в гражданской войне в испании (1936–1939) // Ежегодник Дома русского зарубежья им. А.И. Солженицына. Отв. Ред. Н.Ф. Гриценко. М.: Дом русского зарубежья имени Александра Солженицына 2010. С. 68, 72.

31. Эйснер А.В. Двенадцатая Интернациональная. М.: Советский писатель, 1990.

32. Эренбург И. Испанские репортажи 1931 – 1939. М.: АПН, 1986.